Вместо предисловия
Кроме опубликованных М. О. Гершензоном писем А. Я. Панаевой, И. И. Панаева и Н. А. Некрасова и др. материалов [013], кроме неточных, к сожалению, публикаций М. К. Лемке в комментарии к собранию сочинений Герцена, имеются по настоящему делу неопубликованные письма А. Я. Панаевой (тридцать с лишним писем), Н. М. Сатина, Н. Х. Кетчера и Т. Н. Грановского, Н. П. Огарева и др., с одной стороны, и Н. С. Шаншиева, Н. А. Некрасова, И. И. Панаева -- с другой. Все эти письма хранились в архиве М. О. Гершензона и были предоставлены пишущему настоящие строки в феврале 1928 года вдовой М. О. Выборка материалов потребовала просмотра и прочтения около тысячи писем из разных архивов. Материалы, выбранные мною, большей частью относятся к процессу, который вели в 1849--1850 годах против Н. П. Огарева, от имени Марии Львовны Огаревой, Панаева и Шаншиев. Незначительная часть материалов относится к началу пятидесятых годов, к тому периоду, который последовал после уплаты Огаревым по иску Марии Львовны шестидесяти тысяч рублей Панаевой и Шаншиеву. И, наконец, одиночные документы относятся к более позднему периоду.
Все эти документы с безусловной точностью подтверждают кратко и весьма скупо рассказанную М. О. Гершензоном историю первого периода "Огаревского дела" [014] и дают лишь косвенные указания на дальнейший ход его.
Однако ряд имеющихся указаний на возникновение после смерти М. Л. Огаревой нового судебного процесса потребовал более года поисков в архивах, которые и позволяют в настоящее время восстановить действительный ход дела, оставшегося до сих пор не раскрытым и не исследованным. К. И. Чуковский, наиболее подробно из всех писавших об Огаревском деле остановившийся на роли в нем А. Я. Панаевой и Н. А. Некрасова, воздержался, однако, от окончательного суждения, ограничившись весьма содержательной критикой точки зрения М. К. Лемке, подвергнув рассмотрению также и другие версии. Вопреки предположениям К. И. Чуковского, высказанным им в шутливой форме, ряд чрезвычайно существенных сторон дела остался неизвестным и М. О. Гершензону.
Обратившись к архиву Московского надворного суда и архиву Московского сената и не обнаружив, несмотря на троекратный просмотр наличных материалов, никаких следов дела, мы обратились к просмотру "Сенатских объявлений о запрещениях и разрешениях на имения" за двадцатилетие (1846--1865 гг.), предполагая, что в случае состоявшегося суда след его должен оказаться среди сотен тысяч этих объявлений. Предположение наше оправдалось полностью.
Мы нашли в названных объявлениях не только след судебного дела, действительно разбиравшегося в Московском надворном суде, но и целый ряд документальных отражений хозяйственной деятельности и материального положения как Огарева, так и Некрасова и Шаншиева и многих других на протяжении всего двадцатилетия.
Здесь следует отметить, что собрание этих "запрещений" и "разрешений" на имения, заключающее около миллиона актов регистрации правительством огромного большинства мельчайших часто движений собственности и недвижимости в предкапиталистическую эпоху русской истории (1829--1865), представляет собой благодарнейший материал для исторического исследования, давая и ряд существеннейших справок по отдельным вопросам не чисто исторического изучения. История распада дворянского крепостнического землевладения, опыты промышленной деятельности, история и характер кредита, регистрация актов административного (секвестр и конфискация имущества) или судебного вмешательства, и по уголовным и по политическим делам, государственного аппарата в имущественные отношения дворянства и буржуазии -- все эти своды запрещений отражают чрезвычайно полно.
культуры, найдут в этом своде богатейший справочный материал об "имущественном положении" огромного большинства деятелей литературы того периода -- от Пушкина и Боратынского до Тургенева и Некрасова. Нужно только пожалеть, что до сих пор этот материал не обследован.
Вторым этапом выяснения Огаревского дела явилось ознакомление с делами архива III Отделения, относящимися к Огареву и др., откуда мы заимствовали ценнейший материал и совершенно отчетливо выяснили, насколько большую роль играли имущественные общественно-бытового материала вопрос об отношении к этому делу двух фигур нашей истории: А. И. Герцена и Н. Г. Чернышевского, наиболее полно представляющих полярные точки зрения современников на эту "печальную историю".
Мне остается закончить эти предварительные строки выражением искренней благодарности и признательности всем тем лицам, которые оказывали мне помощь советами и указаниями, и прежде всего поблагодарить М. Б. Гершензон, предоставившую мне возможность использовать для настоящей работы ряд писем "деловой переписки" Огарева, и Л. Б. Каменева, ценнейшие замечания и указания которого во многом облегчили мою работу.
Библиографическими и иными справками делились со мной Г. И. Бакалов, Н. Ф. Бельчиков, С. Я. Гессен, Е. Ф. Книпович. Е. Н. Коншина, ГЛелевич, Н. М. Мендельсон, С. А. Персселенков, К. И. Чуковский, А. А. Шилов, И. Ямпольский и М. А. Цявловский, которым и приношу мою горячую благодарность.
Я. 3. Черняк
Примечания:
"Русские Пропилеи", т. IV и др.
"Образы прошлого", стр. 528.