Странник
Сего ради не являйся ты орле, и криле
твоя грозные, и перийца твоя строптивая, и
главы твоя лукавыя, и ногти твоя злейшие, и
все тело твое суетное. Яко да прохладится вся
земля, и обратится свободна от твоея силы, и
уповает на суд и милосердие того, иже сотвори
ю.
Ездры, книга третья (или, правильней,
четвертая), глава одиннадцатая
1
В глухом бору, удалена
От шумнолюдного поселья,
Стоит пуста, стоит одна
Моя бревенчатая келья.
Вернусь ли я в нее, иль нет?
Во имя истины бродяга -
Найду ль свой кров под старость лет?
Замру ль в метель середь оврага?
Не знаю. - Смерть везде тиха!
От зла мирского и греха
Бежал я молод в лес сосновый,
И прорубал мой просек новый,
И ставил сруб семивенцовый
Своею собственной рукой.
Топор звенел, щепа летела,
Удары вторил гул лесной,
И птица близко сесть не смела...
Не ведал устали мой труд -
Я созидал себе приют,
Душа алкала врачеванья
И строгих дум и покаянья.
2
Богатый торгом, мой отец
Хотел, чтоб был и сын купец.
Бывало, брань ввернет сурово
В свое напутственное слово,
Так что сгораешь от стыда,
И пустит парня молодого
На прибыль -в села, в города...
И буйно шли мои года!
Удалый нрав да денег кипа -
Гуляй и празднуй без просыпа!
Длинна дорога, степь бела,
Мороз пробрал сквозь полушубок...
Вот дотащились до села...
Держи у первого угла -
К избе! - Вхожу... Сквозь дым от трубок
Горит огарок в полумгле,
Исправник с барином-соседом
Проводят ночь обычным следом -
Полштоф заветный на столе.
"Купец знакомый не помеха!
Садись!" - Сажусь; пошла потеха.
Кто выпьет чарку похмельней,
Кто скажет слово посрамней -
Тому и слава! Хохот, песни...
"Рассыльный! Митька! ты хоть тресни,-
Кричат лихие господа,-
А девок нам веди сюда!"
Вот их и вводят, в дверь толкая...
Красоток пара молодая!
Гляжу сквозь хмель: из них одна
Другая только плачет, плачет,
В рукав лицо тихонько прячет.
Как взноет сердце! Я вскочил,
Со злости задрожали губы,
Кричу: "Злодеи! душегубы!",
Да кулаком что было сил
Хватил исправника по роже,
И барину досталось тоже,
Обоих на пол повалил...
Догнать погоня не сумела,
Отец дал денег, скрыли дело.
3
Но в эту зиму я притих,
Смирился и кутеж оставил,
Дичился встречных и своих,
И свет постыл и не забавил.
Стал думать. Из ума не шло -
Отколь страдание и зло?
Зачем повсюду плач и горе?
Зачем народ живет в позоре,-
И зол и жалок род людской?
Развратен, дик, скотоподобен?
Где слово правды? Где покой?..
И слышу шепот над собой:
"Спасайся!" - Холодом объяло
При этой мысли, дух сперся
И дыбом стали волоса,
И будто к полу приковало -
Так в этот заповедный миг
Восторг и ужас был велик.
Отец стал сильно недоволен,
Ругал: "Ты пес, а не торгаш",-
Сбирался сечь, но лекарь наш
Сказал, что я, должно быть, болен;
Гадать ходили на бобы,
Но не разведали судьбы.
Пришла весна, снега сбежали,
Я говорю отцу: "Прощай!
Не злобствуй на мои печали
И денег мне не припасай;
Промаюсь помыслом нешумным
"
Отец почел меня безумным,
Народ почел меня святым.
4
Как я вздохнул свободным вздохом,
Когда над кельею покрыл
Я кровлю хворостом и мохом
Да печь нехитрую сложил...
Блажен достигший мирной цели!..
Я жил один. К концу недели
Был приносим, в обычный день,
В дупло знакомой старой ели
Посильный дар из деревень,
И благостынною крупицей
Делился я с лесною птицей.
Близ кельи, у корней древес,
Чуть слышно сквозь обрыв песчаный
Сочился змейкой ключ студяный...
Был тих и шумен древний лес
И веял влагою смолистой.
Я сквозь навес его иглистый
Глядел далеко в глубь небес:
И бури на житейском море?..
Я жил один. Весне вослед
Томило сушью жарких лет,
И вслед за осенью сырою
Шли зимы белой чередою,-
Святую книгу я читал
И духа истины искал.
Изведал много дум палящих,
Молитв сердечных, слез скорбящих,
И сколько прожил зим и лет -
Не в силах дать себе ответ:
Я не считал зари восходы,
Я не видал, как длились годы,-
Теперь я знаю, что седа
И голова и борода.
5
В последний год в тиши дремучей
Мне трижды снился сон - могучий,
Пророческий!.. Я помню ночь -
В бору носилась тьма сырая,
Лил дождь, и ветер во всю мочь
А сосны бьются и трещат,
И шишки сыплются, как град.
А я, коленопреклоненный,
В безмолвной келий моей
Стоял над книгою священной,
То тайный смысл гадая в ней,
То взор Вперив с немой отрадой
На озаренную лампадой
Ко мне склоненную с креста
Главу спасителя Христа.
Раскрылись вещие страницы,
И сон смежил мои ресницы...
И вижу я - все степь кругом
И на земле зноепалимой,
Среди степи необозримой
Спит человек тяжелым сном;
В тяжелом сне дрожит от муки,
Раскинув немощные руки.
На нем сидит орел степной
И вкруг поводит головой,
Желтобагровыми глазами,
И топчется из боку в бок,
Вонзает когти жестких ног,
И шея горбится клоняся,
И жесткий клюв теребит мясо.
И крылья темные простер
Орел над сонным, как шатер,
И из-под перьев, в взмах крылатый,
Свалились хищные орляты,-
И злее старого врага
Клюет и топчет мелюзга -
Их жадный хрип и посвист дикий
В степи гласят про пир великий.
А с человека льется кровь,
Но тело зарастает вновь,
И спит он, спит, дрожа от муки,
Раскинув немощные руки,
И не волен ни глаз поднять,
Ни рта раскрыть, ни простонать.
Чело я в ужасе понурил
Но с уст невидимых исшел
Ко мне торжественный глагол:
"Восстань, силен, как лев косматый,
И, духа истины глашатый,
В житейский мир опять иди
И человека разбуди,
Чтоб он открыл живые очи
И после долгой, долгой ночи
В единый взмах спугнул орла,
И разлетелись бы орляты,
Живой святыни супостаты,
Зане земле пора пришла -
С отлетом птицы плотоядной -"
Дышать свободно и прохладно".
Проснулся. Ночь, лампады блеск,
В лесу все дождь, и гул, и треск...
Я думал - это дух гордыни
Смущает мир моей пустыни,
И я ли - кающийся дух -
На звук греховный столько глух.
6
Вторая ночь была зимой,
Пришла с такою тишиной.
Что по лесу во тьме глубокой
Был слышен каждый робкий звук -
Ломился ль обветшалый сук,
Иль падал снег с сосны высокой.
Перед лампадой и крестом
Листы ворочал я перстом:
Разверзлись вещие страницы,
И сон смежил мои ресницы...
Все ту же птицу вижу вновь,
Все та же степь, и солнце пышет,
И с человека льется кровь,
И он во сне тяжелом дышит.
И тот же голос рек: "Иди
И человека разбуди".
И вера дух мой охватила,
Мысль крепла в грозной тишине,
И я почуял, что во мне
Растет восторженная сила.
Весенний месяц серебрист.
Раскрылись вещие страницы,
И сон смежил мои ресницы...
Я внял виденью моему,
И взял я посох и суму,
Пошел, исполнен светом чудным,
Бродить по селам многолюдным
Неутомимою стопой,
Доколе хватит сил и века,
Вещая виденное мной
И пробуждая человека.
7
А там, в бору, удалена
От шумнолюдного поселья,
Стоит пуста, стоит одна...
Засну ль в ее тиши священной
Кончиной мирной, несмущенной?..
Не знаю! Но прожитых в ней
Безмолвных дум, и слез скорбящих,
Поста, восторга и труда -
Я не забуду никогда.
Странник. Впервые - в "Общем вече", 1 января 1863 г., No 8, стр. 45-47, перепечатано в "Лютне", II, Лейпциг, 1874, стр. 308-315. Печатается по этому изданию. Написана поэма 17 сентября 1862 г. Автографы в ЛБ и ЦГАОР. Первоначально было заглавие "Пророк".