Поиск по творчеству и критике
Cлово "DES"
Входимость: 4. Размер: 81кб.
Входимость: 3. Размер: 45кб.
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 81кб.
Часть текста: потому что я хочу исповеди; это мое совершенно личное дело. Только не ошибайся - это будет не христианская исповедь, которая есть покаяние. Нам мудрено исповедоваться только для покаяния; для этого надо бы чувство покаяния, ответа перед каким-то судией ставить выше всего. Но наше покаяние - это понимание. Понимание - наша прелесть и наша кара. Я хочу рассмотреть себя, свою историю, которая все же мне известна больше, чем кому другому, с точки зрения естествоиспытателя. Я хочу посмотреть, каким образом это животное, которое называют Н. Огарев, вышло именно таким, а не иным, в чем состояло его физиолого-патологическое развитие, из каких данных, внутренних и внешних, оно складывалось и еще будет недолгое время складываться. Понимаешь ли ты, что для этого нужна огромная искренность, совсем не меньше, чем для покаяния. Нигде нельзя приписать результат какой-нибудь иной, не настоящей причине, нигде нельзя испугаться перед словом: стыдно)! Мысль и страсть, здоровье и болезнь - все должно быть как на ладони, все должно указать на логику - не мою, а на ту логику природы, необходимости, которую древние называли fatum и которая для наблюдающего, для понимающего есть процесс жизни. Моя исповедь должна быть отрывком из...
Входимость: 3. Размер: 45кб.
Часть текста: любовь к нему и совершенное разномыслие с ним - все это меня давило, и мне хотелось вздохнуть свободно; мне хотелось уехать куда-нибудь, хоть ненадолго, - лишь бы уехать. К тоске обыденной жизни примешивалась тоска стремления к друзьям. Поездка на Кавказ представляла мне свидание с одним из них мимоездом и потом возможность провести целое лето с другим, из самых мне близких; мне так хотелось обнять его со всей горячностью юношеской дружбы и почувствовать на деле то, в чем я и не сомневался, - что ссылка нас ни на волос не изменила и что мы встречаемся с прежней неизменной готовностью жертвовать собою на общее дело. В то время и мои теоретические занятия не вели меня к деятельному спокойствию ясного сознания, сильно пахли метафизическим мистицизмом - без религии, отыскиванием таинственных сил и таинственной связи вещей; и чем-то почти пророчествующим, но отнюдь не христианским. За натурфилософией Шеллинга и Окена следовала теория животного магнетизма Кизера (Kieser, Theorie des Magnetismus und Tellurismus) {Кизер, Теория магнетизма и спиритизма (нем.).} и вера в гомеопатию; всё это объяснял я себе теми метафизическими приемами, которыми так легко объяснить все на свете, раз попавши на канитель, так легко, что даже можно построить совершенно новую математику, раз принявши, что дважды два - пять; стоит только отнюдь не сообразоваться с действительностью, не допрашивать фактов, а вести логичную нить, которой формализм всегда построится в систему, откуда бы она ни начиналась - от истины или от мечты, от действительности или от ошибки. Сверх того, наклонность к таинственностям у меня еще оставалась и после недавней тюрьмы, после того что мне казалось мученичеством, хотя,...
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Часть текста: потаенная литература") Предисловие (к сборнику: "Русская потаенная литература". Лондон, 1861) Прежде всего мы должны извиниться в недостатках этого издания. Неполнота и ошибочность рукописей, затруднительность получать книги из России - не раз ставили нас в невозможность исправить, что казалось ложным для уха и смысла, и вовлекали к печатанию уже напечатанного в России {У нас даже нет геннадиевского издания Пушкина. Из напечатанных в России стихотворений мы заведомо поместили только одну пьесу Пушкина: "Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем" - каемся - только потому, что нам стало жаль не поместить ее. Мы просим читателей взглянуть в примечания в конце книги, чтобы заметить стихотворения, к которым они относятся. Наши, увы, слишком немногие сведения доставались нам в продолжение печатания книги, и потому мы не могли в тексте поместить знаки сносок на примечания. <Прим. Огарева.>}. Последнее, конечно, неисправимо, зато и неважно; но первое заставляет нас просить наших почтенных библиофилов присылать нам поправки и пополнять пропуски, доставлять - насколько возможно - сведения о годах, когда какое стихотворение было написано, по какому поводу, с каким участием или равнодушием бывало принимаемо публикою. Подобные сведения помогли бы нам, со временем, дать нашему сборнику настоящее значение, объяснить впечатления общественной жизни на пишущих, проследить связь истории с личной деятельностью, состояние самого общества, его образ мыслей и настроение, силу и бессилие, ход его падений и возникновений, указать разом на общность его движения и на отдельные попытки мелких и крупных деятелей. Наступило время пополнить литературу процензурованную литературой потаенной, представить современникам и сохранить для потомства ту общественную мысль, которая прокладывала себе дорогу, как гамлетовский подземный...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: жизни луч уже погас, А что-то чудится живое, Но неприязненно немое. Вот виден свет в одном окне; Свеча в печальной тишине Сквозь штору трепетно мерцает; По шторе чья-то тень блуждает. Кто ты, безвестный мой сосед? Зачем не спишь ты в эту пору? Какое чувство горьких бед Мешает сном сомкнуться взору? А про меня, быть может, ты Подумал: "Что там за скиталец, Какой непрошенный страдалец Протяжным шагом о плиты Нарушил мир моей мечты?" Кто ж говорит, что я страдаю?.. Мне весело. Иду домой С беседы милой и живой. Там были шумны разговоры; О важных лицах и делах, О самых выспренних вещах Велися ревностные споры. Мне было весело. Со мной Один философ записной Проспорил целый час о боге. Он сам далек от той мечты, Чтоб средь небесной пустоты,- Где по затверженной дороге Блуждает мерно хор светил,- Вообразить себе, чтоб жил Какой-то барин, учредитель, Мирских напастей управитель; Но говорит весьма умно, Что все есть что-то, что должно Признать за бога, что украдкой На дне всего живет в тиши, Что это нужно для порядка И для бессмертия души. А я, ни в мир не веря вышний, Ни в дно вещей,- я отрицал, Я попросту ему сказал, Что это что-то вовсе лишне. Он спорил рьяно, мудрено, Я...
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: Директриса предложила моей дочери идти забавляться с детьми и поручила ее проходившим мимо воспитанницам. Все девицы имели здоровые и веселые лица и поглядывали на нас с понятным любопытством, так как мы были причиной этого импровизированного праздника. Но вскоре дочь моя возвратилась, соскучившись по нас и особенно по Герцену между совершенно незнакомыми личностями. Тогда директриса предложила мне осмотреть здание пансиона; все было. в большом порядке и необыкновенной чистоте. Дортуары были обширные, высокие и разделялись на классы; у каждого дортуара была своя уборная, довольно узкая, но длинная, с мраморным бассейном во всю длину комнаты и со множеством кранов для умыванья воспитанниц; были и ванны и души, но я уже не помню, где они помещались; в одной проходной комнате меня поразило множество деревянных башмаков; директриса объяснила мне, что зимой воспитанницы ходят в них по двору. В материальном и гигиеническом отношении ничего не оставалось желать, в преподавание входили науки, которые прежде не преподавались девицам. На вид так мало сулящий Масе был замечательным преподавателем и педагогом и, кроме того, по словам директрисы, был очень уважаем и любим всеми воспитанницами. Герцен был поражен мнениями Масе о науке вообще, и о преподавании, и о женском развитии. Вообще, в этом пансионе не было обыкновенной формалистики и холода, он скорей имел семейный характер. Но...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: Меня страшит моя Россия; Мы, к сожаленью моему, Не справимся с времен Батыя; У нас простора нет уму, В своем углу, как проклятые, Мы неподвижны и гнием, Не помышляя ни о чем. Куда ни взглянешь - все тоска, На улицах все снег да холод, К тому ж и жизнь нам нелегка: Везде безденежье да голод - Министром Вронченко пока; Канкрин уж слишком был немолод, На лаж ужасно что-то скуп, А рубль-целковый очень глуп. В литературе, о друзья (Хоть сам пишу, о том ни слова), Не много проку вижу я. В Москве все проза Шевырева - Весьма фразистая статья, Дают Парашу Полевого, И плачет публика моя; Певцы замолкли, Пушкин стих, Хромает тяжко вялый стих. Нет, виноват! - есть, есть поэт, Хоть он и офицер армейской; Что делать, так наш создан свет, - У нас, в стране Гиперборейской, Чуть есть талант, уж с ранних лет - Иль под надзор он полицейской Попал, иль вовсе сослан он. О нем писал и Виссарьон. Но перервемте эту речь, Литература надоела; Пусть пишет Нестор, пишет Греч, Что нам до этого за дело? Позвольте на диван мне лечь: Закурим трубку - вот в чем смело Могу уверить вас: сей дым Уж нынче дамам невредим. Да, в этом есть успех у нас, Уж вовсе время исчезает Олигархических проказ; Нас спесь уже не забавляет, В гостиных скучно нам подчас, На балах молодежь зевает, Гулять не ходит на бульвар, - У ней в чести Швалье да Яр. Порой и я - известно вам - Люблю одну, две, три бутылки Хоть с вами выпить пополам: Умы становятся так пылки, Дается воля языкам, А там ложись хоть на носилки... Но я боюся за одно: Ну надоест нам и вино?.. Тогда что делать? Час избрав, Ступай в деревню, мой приятель, Агрономических забав Усердный сделайся искатель, Паши три дня - и будешь прав. Я о крестьянах, как писатель, Сказал бы много - но молчу; Не то чтоб... просто не хочу. Но мне в деревне...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: [284]. Тургенев шутил и говорил, что он пишет теперь по-немецки, но что, когда переводят то, что он напишет, Краевский возвращает перевод, потому что не довольно дурно переведено [285]. Они много смеялись. Уходя, Тургенев спросил Герцена: -- Ты бываешь дома по вечерам? -- Всегда,-- отвечал Герцен. -- Ну так завтра вечером я приду к тебе. Перед обедом все разошлись, а Герцен вместе со мной вышел на улицу. Мне нужно было зайти проститься с Рагозиными. Мы вышли вместе в последний раз. Герцен желал, чтоб я съездила к Левицким, и сказал: "Возьми карету и поезжай, это будет скорее". Мне показалось, что до Рагозиных близко. Я пошла пешком и действительно потеряла много времени, засиделась у Рагозиных и домой вернулась только к обеду. Первый вопрос Герцена был: -- Была ли ты у Левицких? -- Не успела, завтра непременно поеду,-- отвечала я. Вечером, как всегда, Герцен вышел газету читать. Когда он возвратился, все разошлись по своим комнатам; было около десяти часов с половиной. -- Все наши уже разошлись,-- сказал он,-- а мне что-то нехорошо, все колет бок. Я для того и прошелся, чтоб расходиться, да не помогло. Пора ложиться спать. -- Дай мне немного...